Thelonious Monk

Композитор и пианист Телониус Сфиэр Монк (Thelonious Sphere Monk) - это, пожалуй, одна из самых значительных и одновременно загадочных фигур современного джаза. Огромный чернобородый музыкант, похожий на неповоротливого медведя, а ещё больше - на Будду, писал перекошенные и изломанно-неуклюжие пьесы, которые многих приводили в ужас и смятение.
Феноменально нелюдимый и замкнутый, Монк с крайней неохотой открывал рот. А если и говорил, то как правило что-то невнятное. Иногда, поясняя свою мысль, композитор подчёркивал, что «чёрное это белое», а «два это один», в чём, конечно, при желании можно усмотреть элементы бытового дзэн-буддизма.
Но совсем не по-буддистски Монк считал, что нормальное состояние человека - это сон, и искренне сожалел, что ему не удаётся спать во время игры на фортепиано.
С Монком не любили иметь дело, он был на редкость ненадёжным человеком. Монк постоянно опаздывал на собственные выступления, а один раз прямо перед началом концерта в Детройте вдруг заявил владельцу клуба, что не станет играть, пока в зале не появится его жена. И в самом деле Монк сидел, сложа руки, пока в клуб не ввели его Нелли - в шлёпанцах, домашнем халате и бигуди. Бедную женщину выдернули из нью-йоркской квартиры, где она уже собиралась отходить ко сну, засунули в самолёт и доставили перед мутные очи мужа, который, как ни в чём не бывало, начал концерт, по обыкновению высказавшись в том духе, что «бабочки летают быстрее, чем птицы».
С Монком связана масса такого рода анекдотов, оттого рассказ о нём неизбежно превращается в пересказ анекдотов и сплетен.
По слухам, он с самого детства стремился стать непохожим на остальных – так называемых «нормальных» людей. Кстати, именно поэтому он всегда проявлял глухое упорство и несговорчивость, когда речь заходила о коммерциализации его музыки. Монк был принципиальным примитивистом и врагом виртуозности, всю жизнь он хранил верность раз и навсегда избранному стилю музыки, полной прорех и скачков. Вслед за Куртом Воннегутом этот стиль можно было бы назвать «телеграфно-шизофреническим».
Монк сильно переживал, видя, как другие добиваются популярности, эксплуатируя его идеи, скажем, как Диззи Гиллеспи и Чарли Паркер.

В историю джаза Телониус Монк вошёл не только как самый оригинальный композитор и отец-основатель новой музыки, получившей странное имя «бибоп», но и как первый авангардист.
Телониус Сфиэр Монк родился 10-го октября 1917-го года в местечке Rocky Mount, штат Северная Каролина.
Cам Монк в разное время называл много разных дат своего рождения. Точную дату лишь в 1968-м году сумел выяснить критик Леонард Фэзер, который с огромным трудом добыл оригинал свидетельства о рождении.
Второго имени композитора «Sphere» в документе нет. По-видимому, это имя он присвоил себе по собственной инициативе в честь своего деда по материнской линии, которого звали Сфиэр Бэттс. Кроме того, в имени «Сфиэр», то есть «сфера», «шар», можно усмотреть антоним к жаргонному словечку «square», то есть «квадрат». Так лет пятьдесят назад называли людей, отставших от моды, неисправимых ретроградов. Следует отметить, что «Телониус» - имя уникальное, отец композитора назвал сына Телониусом в свою честь, да и сам композитор поступил так же. Других Телониусов, кроме трёх Монков, обнаружить не удалось. Филологи усматривают в этом редкостном имени следы немецкого имени Дитрих, сокращённо - Тилло. А из Тилло получилось как бы древне-латинское Телониус.
Впрочем, в школе молодого Монка никто Телониусом, разумеется, не звал. У мальчика было издевательское прозвище «monkey», «обезьяна».
В Нью-Йорк Телониус попал в возрасте трёх лет: его мать Барбара, сильная и волевая женщина, решила, что дети должны расти в столице. Семья поселилась в крошечной двухкомнатной квартирке на первом этаже в квартале, который назывался Сан Хуан Хилл. Это было чёрное гетто, но всё-таки не Гарлем. В этой квартире Монк прожил 60 лет, всю свою жизнь, сначала с матерью, сестрой и братом, потом - со своей женой и детьми. Отец Монка чувствовал себя в Нью-Йорке достаточно паршиво, постоянно болел, и быстро уехал обратно на юг. Мать нашла работу в муниципалитете в отделе социальной помощи. Кроме того, она подрабатывала, убирая квартиры богатых соседей.
Мать боготворила своего сына, который отвечал ей тем же. Интересно, что почти все величайшие таланты джаза, то есть, те, кого не стыдно назвать гениями, выросли без отца - Луис Армстронг, Чарли Паркер, Джон Колтрейн, Телониус Монк.
Телониус прилежно учился в школе, особенно преуспевая в физике, математике и баскетболе. Позже он не раз заявлял, что «музыкантом может стать только математик».
Относительно того, когда Монк в первый раз увидел чёрно-белые клавиши, царит полная неясность. Сам Монк заявлял, что в возрасте 10-ти лет.
Собственно, фортепиано считалось девичьим инструментом, поэтому учиться играть на нём должна была старшая сестра Телониуса Марион, а мальчикам полагалось изучать скрипку или трубу. Но преподаватель музыки посоветовал матери не мучить детей, и Марион на всю жизнь избавилась от ненавистной музыки, а Телониус - от ненавистной трубы. Очень скоро мальчик выяснил, что преподаватель ничего принципиально нового сообщить ему не может.
Телониус запоем слушал новые грампластинки, вращавшиеся на сумасшедшей скорости 78 оборотов в минуту. В основном это был фортепианный джаз.
Мать купила сыну фортепиано, и тот буквально прилип к клавишам. Ясное дело, никем другим, кроме как музыкантом, он быть не хотел. «Если бы я не стал музыкантом, - говорил много позже Монк, - я бы, наверное, стал городским бродягой».
Сам композитор постоянно уверял, что тому, у кого есть природный дар, никакое образование не нужно. А свою музыку он просто извлекает из головы. А о европейской классике никакого понятия не имеет. Сын композитора, однако, напрягся и вспомнил, что в детстве видел в комнате отца две огромные - больше метра высотой - стопки тоненьких книг, похожих на журналы, со странными надписями на корешках: Брамс, Лист, Бах, Барток. Это были, безусловно, ноты.
Одно время 20-тилетний Монк брал частные уроки теории музыки и гармонии у преподавателя, который работал в Джуллиард Скул, то есть в нью-йоркской консерватории. На этом основании почтенное учебное заведение уверяет, что воспитало композитора Телониуса Монка. В любом случае, диплома у него не было, мнения о качестве высшего музыкального образования он был крайне невысокого, и больше, чем на один год занятий, его терпения не хватило.
В ноябре 1940-го в Нью-Йорке Хенри Минтон открыл джазовый клуб Минтонс Плейхаус. Фактически это был ресторан гарлемского отеля Сэсил. Стены помещения были плотно увешаны картинами, вдоль одной стены тянулся длиннющий бар, свет был приглушён, над дверями висели тяжёлые портьеры. В конце комнаты - широкая сцена. Неподалёку находился театр Аполло, и хозяин надеялся, что его заведение станет излюбленным местом для джазовых музыкантов, которые в свободную минутку будут заглядывать в клуб и играть просто так для души. Единственная плата за выступление - ужин.
В клубе предполагался и собственный оркестр, главную роль в котором играл 27-летний барабанщик Кенни Кларк.
Он реализовал принципиально новую манеру игры на барабанах. Суть новшества состояла в том, что Кенни перенёс основной ритм на тарелки: ранее ударники отбивали его ногой на бас-барабане. Кенни сразу стал стучать легче, точнее, разнообразнее, а главное - быстрее. Кенни Кларк поискал пианиста и остановил свой выбор на 23-летнем Телониусе Монке, который соглашался на любую работу и получал за семь концертов в неделю всего 17 долларов.
Так возникла ритм-секция, которой было суждено радикально изменить лицо тогдашнего джаза.
Впрочем, о революции никто и не думал, свою задачу Монк понимал куда проще: дарить людям хорошее настроение. При этом он отказывался идти на компромиссы, ни о каком коммерческом свинге или, избави Бог, диксиленде не желал слышать, лично аранжировал все пьесы (многие из которых были его собственного сочинения) и начинал каждый номер фортепианным вступлением, чтобы с самого начала навязать всем музыкантам свой темп и свою последовательность аккордов.
Очень скоро Минтонс плейхаус стал, действительно, излюбленным местом встречи джазистов. Многие рвались на сцену.
Чтобы не играть с заведомыми лабухами, Кенни Кларк и Телониус Монк применяли набор постоянно усложнявшихся приёмов, которые могли привести в замешательство даже вполне профессионального трубача или саксофониста.
Излюбленным трюком было удваивание темпа, а также неожиданная и непонятно куда ведущая последовательность аккордов, которую выдавал Монк, все свои силы, время и талант посвящавший борьбе с традиционными аккордами, применявшимися в свинге. Бешеный темп, хитроумные аккорды и непредсказуемо прыгающий ритм имели и ещё одну цель - играть такую музыку, которую ни один белый джазист не сможет ни понять, ни воспроизвести, а следовательно - не сумеет украсть. Нового Бенни Гудмена быть не должно.
Очень скоро ритм-секция саботажников Монка и Кларка насобачилась делать такую музыку, под которую не был способен импровизировать ни один из посетителей клуба. А в клуб заходили очень большие мастера - такие как Лестер Янг, Коулмен Хокинс и Бен Уебстер.
Летом 1942-го года в модный Минтонс Плейхаус, славный своей сумасшедшей музыкой, стали захаживать два молодых человека - трубач Диззи Гиллеспи и альт-саксофонист Чарли Паркер.
Всем известно, что революцию в джазе совершили именно они. Именно их имена вскоре засияли на рекламных плакатах и на щитах перед входами в самые престижные нью-йоркские клубы. Именно они стали записывать пластинки, которые расходились большими тиражами. Телониус Монк сам не демонстрировал такой ослепительной виртуозности, которой блистали Паркер и Гиллеспи. И оказалось, что он как бы не при чём.
Диззи Гиллеспи позаимствовал не только систему аккордов Телониуса Монка, в чём прямо признавался, но и его внешний вид. Именно Монк начал первым носить во время концертов чёрный берет и чёрный очки в шикарной бамбуковой оправе.
В 1944-м бибоп вошёл в большую моду. Монк покинул Минтонс Плейхаус таким же нищим и безызвестным, каким первый раз вошёл в него три года назад. Он поиграл в квартете Коулмена Хокинса и в бигбэнде Диззи Гиллеспи, откуда был выгнан за постоянные опоздания, и снова оказался без работы.
Но всё-таки он мог кое-как сводить концы с концами.
Алкоголь и наркотики
Минтонс Плейхаус был не только рассадником модной музыки. В клубе практически открыто курили марихуану, можно было легко достать кокаин и героин. По общему мнению, единственным ненаркоманом был Диззи Гиллеспи - он только курил траву.
Все отмечали, что Монк буквально спал на ходу. Диззи вспоминал, что ему приходилось щипать задремавшего над клавишами пианиста и громко орать ему в ухо, чтобы тот проснулся.
Возможно, что необычайная сонливость Монка объяснялась огромным количеством медицинских препаратов, которые он глотал. Нью-йоркский отдел борьбы с наркотиками в течение многих лет полагал, что Монк - заядлый героинист. На этом основании он много лет был лишён возможности выступать в клубах. Но существуют медицинские документы, удостоверяющие, что Монк героин не употреблял.
У всех, кто был близко знаком с композитором, не было и тени сомнения, что он постоянно находился под действием каких-то тяжёлых химических препаратов, но никто не верил, что Монк был в состоянии самостоятельно расплавить героин в чайной ложечке и сделать себе внутривенную инъекцию: музыкант был настолько неуклюж, что шнурки на ботинках и галстук ему завязывала его жена Нелли. В любом случае, он курил марихуану, глотал успокоительные таблетки и сильно пил: как минимум бутылку виски в день.
В отличие от всех остальных пианистов, Телониус Монк, играя на фортепиано, никогда не сгибал своих пальцев, а колотил по клавишам вытянутыми и напряжёнными пальцами, которые он держал параллельно клавиатуре.
Этой странности было придумано много объяснений, например, такое: у Монка были от природы маленькие и пухлые кисти рук, чтобы дотянуться до находящихся далеко друг от друга клавиш, пианисту приходилось широко растопыривать пятерню, отсюда и стиль игры. При этом он иногда попадал одним пальцем сразу на две соседние клавиши, что приводило к странному диссонансу в аккорде. Монку нравился производимый эффект, и он сделал его характерной чертой своего стиля.
К сожалению, это весьма распространённое объяснение своеобразия аккордов Телониуса Монка не выдерживает критики. Тот, кто неуклюже задевает ненужные клавиши, допускает, как говорил сам Монк, «wrong mistakes» - «неправильные ошибки». А вот умение допустить правильную и продуктивную ошибку, которая существенно обогатит гармонию пьесы - это очень большое искусство на грани шулерства.
Неловкостью коротких пальцев тут ничего не объяснишь.
1947-й год занимает особое место в карьере Телониуса Монка.
Во-первых, тридцатилетний музыкант наконец женился на Нелли Смит, подруге своего детства, которую знал и любил аж с пятнадцатилетнего возраста. Монк уверял, что познакомился с Нелли чисто телепатическим путём: увидев её, молодой Телониус понял «Она!», Нелли тоже всё поняла, но познакомились они лишь через полгода, а поженились через пятнадцать лет.
Этот брак был счастливым: Нелли проявляла поистине материнскую заботу о своём неуклюжем и странноватом Телониусе и фактически содержала его. Нелли работала секретаршей. Именно она покупала мужу приличные костюмы, впрочем, композитору помогали все его многочисленные родственники. Некоторые критики и коллеги-музыканты полагали, что если бы Монк был вынужден сам себя содержать, возможно, он меньше бы выпендривался.
Пианист мог посреди выступления внезапно встать из-за своего инструмента и покинуть клуб под тем предлогом, что какая-то клавиша болтается. Надо заметить, что рояли, которые стояли в джазовых клубах, действительно, находились в ужасающем состоянии.
Во время своего выступления в гарлемском танцзале Голден Гэйт Монк обнаружил, что педаль рояля не закреплена. Не прекращая своего соло, он буквально сполз под стул - зрители подумали, что он завязывает шнурки на своих штиблетах. Не тут то было. Монк с неприятным хрустом выломал из инструмента педальную стойку, помахал своей добычей в воздухе и продолжил концерт, как ни в чём не бывало. Шокирован был не один лишь владелец танцзала. Слух об этом странном происшествии дошёл аж до Европы.
Но самое главное событие 1947-го года состояло в том, что в августе Монк подписал эксклюзивный пятилетний контракт с Blue Note.
15-го октября 1947-го года, всего через пять дней после своего тридцатилетия, Монк первый раз в жизни вошёл в звукозаписывающую студию в качестве шефа оркестра. Можно предположить, что перфекционист Монк, который был не частым гостем в звукозаписывающих студиях, досконально всё продумал и тщательно подготовил? Ничуть не бывало.
Работа протекала странным образом, но очень типичным для Монка: все свои последующие пластинки он записывал точно так же.
Ни одна из композиций не репетировалась заранее. Монк раздавал коллегам партитуры с темами, говорил, кто за кем солирует, и… поехали. Худо-бедно музыкантам приходилось прорываться сквозь труднейшие в ритмическом и гармоническом отношении пьесы, к тому же наполненные многочисленными западнями. Если пьеса явно не шла, Монк тут же импровизировал новую тему, и присутствующим полагалось следовать за ним. Если кто-то с точки зрения композитора халтурил, то он издевательски спрашивал: «Ты музыкант? Профсоюзный билет в кармане? Играй давай!»
Иногда Монк комментировал сложные места и соглашался их упростить, при этом новая версия его пьесы могла радикально отличаться от только что сыгранной. К тому же Монку постоянно приходили новые идеи прямо по ходу пьесы: скажем, выкинуть один такт при очередном повторении темы или поменять последовательность аккордов, из-за чего вся тема буквально завязывалась узлом. Каждый раз музыканты искренне удивлялись, что им вообще удалось доиграть композицию до конца.
С сегодняшней точки зрения, особенно абсурдных наворотов в пьесах Монка нет. А вот что и сегодня кажется странным: как композитору может нравится музыка, которую буквально из-под палки играют музыканты, не понимающие, что они делают и зачем? И неужели этого не слышат слушатели?
Очень характерно было и то, как Монк по просьбе продюсера, которому нужно было надписать плёнку, называл свежезаписанную пьесу. Монк нечленораздельно мычал, говорил что-то вроде «чик-чирик»,или долго тянул: «вот эту, э-э-э, сейчас…» Продюсер записывал, что слышал. Странные и часто бессмысленные названия пьес Монка - это фиксация его мычания и бессвязных слов, которые кое-как расслышал продюсер. Впрочем, некоторые названия вполне осмысленны, скажем, знаменитейшей пьесы «Round Midnight» - «Около полуночи».
Все пьесы, которые записывались в конце 40-х годов, не могли быть длиннее трёх минут: маленькие грампластинки вращались на скорости 78 оборотов в минуту. В три минуты надо было упаковать вступление, тему, все соло, ещё раз тему и финал, всего 32 такта, которые долгие годы были хребтом и джаза, и поп-музыки. Разумеется, в клубе композиции звучали длиннее и раскованнее.
Эльфред Лайэн – владелец Blue Note - возлагал на неизвестного широкой публике Монка огромные надежды. Blue Note отошла от обычной практики и ждала несколько месяцев, пока не набралось 14 композиций, подавляющая часть которых - собственные сочинения Монка, а вовсе не джазовые стандарты, знакомые публике.
Рекламные объявления были помещены в газетах, прохожие на улицах получали в руку маленькие листовки, на которых Телониус Монк объявлялся ни много ни мало «верховным жрецом бибопа». Всё это походило на рекламу какой-то мутной религиозной секты: ведь фамилия Монк означает «монах». «Верховный жрец бибопа Телониус Монах!» Публика пугалась, а джазовые критики потешались до колик в животе.
Общее мнение о причине провала таково: Монк не владеет своим инструментом, иначе сказать, он - дилетант. Надо заметить, что в конце 40-х пианисты изо всех сил пытались воспроизвести манеру трубачей и саксофонистов, которые были в большой моде. Монк этим явно не занимался. Близко его знавшие люди прямо говорили, что «всё началось с Монка, Диззи Гиллеспи лишь упаковал продукт и выставил на продажу». Это мнение было настолько распространено, что некоторые критики даже выступили с его опровержением, дескать, Монк бибопа не изобретал, потому что куда ему - неграмотному неумехе.
Саксофонист Джонни Гриффин был свидетелем, как взбешённый Монк исполнил пьесу в бешено-виртуозной манере самого Арта Тэйтума - недостижимого идола бибопа. Джонни не поверил своим глазам и ушам.
В апреле 1948-го молодой критик Оррин Кипньюс опубликовал хвалебную статью, в которой шла речь об общем кризисе бибопа, превратившемся в коммерческую музыку, и о том, что именно Телониус Монк - в силу своей независимой позиции изобретательного и смелого аутсайдера, - даёт основания надеяться, что у джаза ещё есть будущее.

В 1955 году коллега и друг Монка Чарли Паркер скончался. Это печальное событие привлекло внимание широкой публики к миру джаза, и пластинки Телониуса Монка стали продаваться лучше. Он заключил контракт со студией «Riverside», владелец которой, Оррин Кипньюс, убедил амбициозного музыканта записать классические джазовые мелодии в своей интерпретации. Так был создан альбом «Thelonious Monk Plays Duke Ellington», который высоко был оценён Дюком Эллингтоном и смог пробудить интерес публики к Телониусу Монку, тем не менее этот альбом не очень высоко ценится критиками, которые считают его одной из слабейших записей музыканта.

В 1956 году телеканал СBS пригласил Монка принять участие в шоу «Звёзды джаза», где он привлёк всеобщее внимание своей удивительной манерой никогда не сгибать пальцев, нажимая на клавиши. В этом же году был записан, пожалуй, самый знаменитый альбом музыканта — «Brilliant Corners» (при участии тенор-саксофониста Сонни Роллинза). Заглавная композиция альбома была так сложна, что ни один из записанных вариантов не был идеальным, и в итоге в альбом вошла версия, склеенная из нескольких неудачных записей. В 1957 году усилиями баронессы де Кёнигсвартер и Харри Коломби, нового менеджера Монка, музыканту удалось вернуть кабаре-кард. Вскоре он начал работать в джаз-клубе «Five Spot» во главе созданного им квартета. Изначально с ним играл Джон Колтрейн, но в конце 1958-го его место занял Джонни Гриффин, а затем Чарли Роуз, который продержался в коллективе целых 12 лет. В этом же году случился очередной скандал, музыкант снова попал под суд за хранение наркотиков и был лишён возможности выступать в клубах на 2 года. В 1959 году он едва не попал в психиатрическую больницу из-за своего асоциального и странного поведения, но постепенно с помощью своей жены ему удалось прийти в нормальное состояние. Его музыка (совместно с Артом Блэйки) вошла в саундрек фильма «Исчезающие женщины» («Des Femmes Disparaissent») режиссёра Эдуарда Молинаро, Монк всё-таки добился широкой известности. В 1963-м году он был включён читателями журнала «Down Beat» в Зал Славы джаза (любопытно, что он так никогда и не вошёл в этот список по версии критиков), 1964-м журнал «Time» посвятил ему целый номер, портрет Монка для обложки сделал Борис Шаляпин (сын знаменитого певца). Журнал должен был выйти 29 ноября 1963 года, но вместо Монка на обложке появился Линдон Джонсон, избранный президентом США после убийства Кеннеди, и выпуск был отложен. В журнале был упомянут тот факт, что музыкант злоупотребляет алкоголем и наркотиками.

В этот период Монк заключил контракт с «Columbia Records», но его новые произведения утратили былую оригинальность: все они строились по одному плану и были похожи друг на друга. Исключение составляет его последний альбом, записанный в этой студии — «Underground».

Концерн CBS предложил музыканту выпустить альбом с песнями группы «The Beatles» в собственной интерпретации, чтобы внести новизну в его творчество, но Монк отказался. В 1971 году он принял участие во всемирном турне «Гиганты джаза», в это же время записал свой последний альбом в трёх частях на небольшой студии «Black Lion».

После 1971-го музыкант почти не выступал, свой последний концерт он дал летом 1976 года. Монк до минимума сократил свои контакты с внешним миром, он поселился в доме Панноники де Кёнигсвартер, не проявляя видимого интереса ни к музыке, ни к жизни вообще. 17 февраля 1982 года Телониус Монк умер от инсульта; похоронен на кладбище Фернклифф (Ferncliff Cemetery), в городе Хартсдейл, штат Нью-Йорк. Посмертно он получил две значительные награды: в 1993 году был награждён премией «Грэмми» за вклад в музыкальное искусство, а в 2006 году был удостоен Пулитцеровской премии в области музыки.[3]

В 1986 году был основан Институт джаза имени Телониуса Монка [4] — некоммерческая образовательная организация, призванная дать возможность молодым джаз-музыкантам со всего мира учиться у признанных мастеров.

В 1989 году был выпущен документальный фильм «Thelonious Monk: Straight, No Chaser» (в роли продюсера выступил Клинт Иствуд), в котором члены семьи и коллеги Монка рассказывают о его жизни и творчестве.