Terry Callier

(24 мая 1945 – 28 октября 2012)
Артист, который знает, что такое быть практически забытым при жизни, как существовать вне любимой профессии и как возвращаться на сцену (почти по Дюма) двадцать лет спустя, вряд ли станет, вернувшись из небытия, кокетничать со слушателем, надеясь завоевать его симпатии какими-то дешевыми уловками.

Терри Каллье (Terry Callier), которого случай лишил возможности записываться еще в конце 70-х и такой же случай вернул к активной творческой работе под занавес ХХ века, сегодня - сама непосредственность и органичность. Его музыка - это абсолютно не напрягающий поток звуков, естественных, как дыхание, неуловимых, как солнечные блики, пластичных, как морская зыбь.

Его новый альбом «Lookin’ Out» - свободный монолог свободного музыканта, который легко маневрирует между джазом, фольком, ритм-н-блюзом и поп-роком. Он как никто понимает, что бегать за модой - смешно и, в общем-то, бессмысленно и ставит во главу угла не разовый внешний эффект, а внутреннюю осмысленность и проработку тончайших нюансов.

«Lookin’ Out» - это запись без временных ограничений и географических примет. Это естественная среда обитания для перелицованного в джазовый ноктюрн битловского хита «And I Love Her», для африканской перкуссии с неожиданным тирольским завитком («Africa Now»), для теплого дружеского посвящения Билли Холидэй («Blues for Billie Holiday»), для рояльных импровизаций и элегантного поигрывания баритональными обертонами («We R One»).

Это приглушенные инструментальные тона, пластичные джазовые гармонии, расслабленная атмосфера и глубокий завораживающий голос (перед которым не устояли и Massive Attack, пригласившие маэстро записаться в их «Live With Me»). Старо как мир и уютно, как стены родного дома.

Единственный существенный минус этого альбома - качество записи. Как представитель старой школы, Терри Калье предпочитает выступать живьем и не жалует студию. Заглядывая туда лишь под принуждением и посвящая студийной работе минимум времени.

Hidden Conversations, 2009
«Трип-хоп в исполнении великого черного певца со сложной судьбой, при участии Massive Attack.

Он рос в одном дворе с Кертисом Мейфилдом. Когда учился в колледже, на переме­нах пел в туалете — там лучше звучал голос. В 15 лет записал главную песню к фильму Кубрика «Спартак». В 17 его звали в совместную гастроль с Мад­ди Уотерсом и Эттой Джеймс — он не поехал, потому что мама была против. В 62 году пер­вый альбом Терри Каллье «The New Folk Sound» по всем признакам должен был стать лидером продаж — но продюсер внезапно сбрендил и уехал на три года в пус­тыню жить с индейцами, забрав с собой пленки. И так далее: он сочинял упоительные песни, он играл мало на что похожий джаз-фолк, услышанный ушами черного человека, но ему патологически не везло с карьерой — и в конце концов он все бросил, устроившись программистом в Чикагский университет. Когда в начале 90-х британские крейт-диггеры нашли Каллье и предложили переиздать каталог, работодатели, узнав о его второй жизни, немедленно подписали приказ об увольнении.

На обложке нового, первого за пять лет диска Терри Каллье для привлечения покупателей красуется надпись «Massive Attack» — хотя это еще вопрос, кто тут кому сделал одолжение. «Hidden Conversations» — это как будто любимый семпл с «Protection», разросшийся до размеров полноценной пластинки; дивный успокоительный трип-хоп, слишком мудрый для того, чтобы быть светским (Роберт Дель Найя приложил руку только к трем трекам, но все песни выдержаны в более-менее одном тягуче-переливчатом звуке — причем сыграно все живьем). Важ­но даже не то, что произносит Каллье (хотя слов тут много — есть и про тех самых ребят с нашего двора, и про Джона Ли Хукера, и про хипстеров, и про кризис), а то, как. Его камерный, матовый голос струится настоящим бальзамом на душу; в нем нет надрыва и стариковской нравоучительности — только взрослая, печальная и в целом сносная правда про жизнь, которая все-таки не поезд, а именно что перрон. В принципе, «Hidden Conversations» с его утешительным фатализмом — это тот самый, когда-то порожденный альбомом «Protection» кофейный трип-хоп в его наиболее осмысленном варианте; такой, который не «создает атмосферу» (то есть, как показывает практика, служит сопровождением для приема пищи), а разряжает ее. Как-то раз, когда Каллье спросили о коммерческих перспективах одной из его пластинок, он ­ответил в том смысле, что все это тлен и суета по сравнению с тем, что его мама болеет, а дочь заканчивает университет; и это, конечно, не самая идейная точка зрения, но — в отношении поп-музыки конца 2000-х уж точно — одна из самых трезвых.»