Brian Mcknight

Брайан Макнайт - Возрождая Соул:
«Я играю, я пою, но не я пляшу, я никого не зарезал и не подстрелил, и, в общем-то, мой голос звучит одинаково, как на пластинках, так и на концертах».

Брайан Макнайт, вероятно, один из последних R’n’B-артистов 90-х годов прошлого века. За его карьеру длиной в пятнадцать лет он подарил нам такие баллады, как «One Last Cry», «Anytime» и побившим рекорды чартов хит «Back at One». Эти песни были настоящими гимнами о любви и любовной утрате до той поры, когда у соула появилась приставка «нео».После перебазировки на звукозаписывающий полигон Motown Брайан потерял свою прежнюю значимость, несмотря на выпуск в хита «Love Of My Life» в 2001 г. И только после записи трёх последующих альбомоон покинул этот лейбл в пользу Warner Brothers Records.

И теперь, после выхода его новой пластинки, «Ten», синглов «Find Myself In You» и «Used to Be My Girl» Брайан задает жару на урбан-радиостанциях и, кажется, готов к своему звёздному возвращению.

«Ten» записан при участии соул-дивы Jill Scott и, что казалось бы невозможным, кантри-группы Rascal Flatts (не характерный для Брайана политизированный трек «Red, White, and Blue»). Сейчас Брайан также работает над саундтреком к последнему фильму Tyler Perry и находится на начальных этапах подготовки возможного ток-шоу с его участием.

В онлайн-интервью с Vibe.com Брайан Макнайт откровенничал о разрыве с Motown, о современном состоянии R’n’B музыки и о многом другом.

Vibe.com: Это твой первый альбом с тех пор, как ты порвал с Motown. Что привело тебя к решению отделиться от лейбла?

Brian McKnight: Было несколько причин. Во-первых, я реально не знаю, будут ли в выигрыше оставшиеся на этом лейбле люди. Я не совсем уверен в том, что представление этих людей обо мне и мое представление обо мне самом, было одинаковым. После записи последней пластинки, предусмотренной договором с Motown, я пришел к пониманию того, что гораздо лучше быть в свободном полете и подыскать себе более подходящее место, чем записываться там, где я больше не хотел быть.

V.: То есть почувствовал, что ты и команда Motown разошлись во мнениях?

B.M: Ну, не совсем так. Но, с другой стороны, я не смог даже назвать нормальной причины, чтобы её было достачно для фразы «да, эта контора для меня». Было ещё много «чего» и вполне достаточно «кого», кто думал также, как и я. Но я оказался единственным в позиции «на выход».

V.: У тебя остались близкие отношения с кем-либо из коллег с Motown?

B.M.: Я не знаю как насчет близких отношений. Когда я вижу кого-то из со-мотаунщиков, я, практически, слышу то, что не произносится вслух: «Чувак, ну не верю я, что ты ушел и оставил нас в этой запинде!» (смеётся). Ты можешь найти понимание только с такими креативными исполнителями как India Arie и Eric Benet; если твоя пластинка выпущена на этом лейбле, и тебе не очень-то кажется, что его руководство заботится о тебе или попросту о том, чем ты занимаешься, становится весьма и весьма трудно делать свое дело. Меня это чувство не покидало на протяжении записи трёх альбомов.

V.: Ты расстроен, что у тебя сложился такой опыт со звукозаписывающей компанией, имеющей столь длительную историю работы с чёрным сообществом, как Motown?

B.M.: Знаешь, это очень забавно, когда ты выезжаешь за пределы Штатов, люди тебя спрашивают: «Ой, а каково это записываться на таком исторически знаменитом лейбле как Motown?» Я про себя думаю: «Люди, вы о чём? Вы имеете в виду то, что Berry Gordy делал лет так тридцать назад? Так ведь это теперь не тот самый Motown!» Здорово ассоциироваться с названием с большой буквы, но оно не означает ровным счетом ничего из того, что за ним должно стоять.

V.: Учитывая всё то, что ты сказал, в чём была в разница в записи нового альбома по сравнению с последними тремя, выпущенными на Motown?

B.M.: Я действительно ощущаю, что у этой пластики может быть шанс - вот почему, слушая её, можно прочувствовать оптимизм, которого, наверное, не было со времен «Back at One». До меня дошло, что все треки с этого альбома выстрелят как надо, в то время как предыдущие записи заставили меня попотеть, и я заранее был более чем уверен в той незаслуженной оценке, которую они получили. Быть независимым, быть в том месте, где ты чувствуешь, что тебя ценят - вот что делает разницу.

V.: Твоя реакция на текущее состояние R’n’B музыки?

B.M.: А вот это сложный вопрос, потому что существует масса причин, которые привели музыку к тому состоянию, в котором она находится сейчас. И исполнителям остается только принять это к сведению. К сожалению, но в большинстве случаев развитие хип-хопа. Я не хочу сказать, что это прямо уничтожает R’n’B исполнителей, но, в какой-то степени, это именно так. Прикольно, но можно увидеть очень даже процветающего сорокалетнего хип-хоппера, и он всё ещё будет считаться клёвым. Что же касается R’n’B певца или певицы, то если тебе далеко за двадцать или слегка за тридцать, ты автоматически попадаешь в категорию «дедов», несмотря ни на что. По фигу, сколько в тебе таланта - его можно смело выкинуть в окно, как только ты перестаешь нажимать людям на их кнопки и затрагивать эмоциональные струны их душ. Как, в целом, и всё в жизни: Интернет и технологии сделали мир таким, какой есть сейчас. Перенеси всё это на музыкальную индустрию, на которую и без того влияет великое множество факторов, где талант находится, вполне возможно, где-то в конце списка. Так не было, когда я впервые вышел на сцену. Я действительно верю, что если бы мне было сейчас 19, и я бы пытался начать свою карьеру сейчас, то ничего, наверное, бы и не вышло. Я играю, я пою, но я не пляшу; я никого не зарезал и не подстрелил, и, в общем-то, мой голос звучит одинаково как на пластинках, так и на концертах. Прикольно еще и потому, что когда ты ходишь на все эти шоу с наградами и смотришь на чьи-то выступления (на живые, впрочем, выступления), начинаешь наблюдать за реакцией аудитории и думаешь: «А что это они все расстроенные-то такие? Ребят, разве это не то, что вы жаждали увидели? Вы не это покупали? Они напродавали своих пластинок, а теперь вы их видите живьём на сцене, и восхищение испарилось?» Только мне от этого всё равно. Вся эта шняга заставляет только поражаться тому, кто что кому «толкает», и как после этого слушатель может чувствовать симпатию к тому, что он сейчас лицезреет, что, на самом-то деле, звучит отстойно. И так много талантливых людей за бортом этого праздника жизни, кто не получит даже и шанса просто потому, что гламурной мордой не вышел. А ведь ничего не поделаешь, как бы хороши они не были, и это стрёмно.

V.: Если речь зашла о том, что хип-хоп берёт верх над R’n’B, кажется, что и ты добавил в свою музыку немного хип-хопа. Возьмём, к примеру, твою первую композицию «I’ll Take Her» или весь твой последний альбом в целом - ты скрестил в нём эти два стиля. Считаешь, что ты был вынужден сделать подобное?

B.M.: Я люблю хип-хоп. Я не говорил, что он такой-сякой. Просто создаётся впечатление, что этим двум направлениям сложно сосуществовать одновременно, ибо хип-хоп уже перенял эстафету лидера. Я прекрасно это осознаю, потому что когда хип-хоп впервые начал зажигать, было очень сложно услышать все те треки на основных радиостанциях. А сейчас все перевернулось с ног на голову. Если ты поёшь, тебе необходимо иметь что-то от их ритмики. Иначе никак, особенно если тебе не двадцать один. Знаешь, фразы, вроде: «Ой, чувак, мне, блин, позарез вооон туда хип-хопчика бы вставить» для меня вообще не имеют смысла. Не важно даже и куда его вставлять. Не важно даже, будут ли это крутить. Я просто люблю хип-хоп, как и все нормальные люди. В жизни всё всегда как-то урывками: было время, когда я хотел слушать то и это, а бывали времена, когда мне хотелось проникнуться другими вещами - такие заскоки случаются со всеми и постоянно. Довольно-таки интересно, что когда ты обращаешь внимание на названия радиостанций в списках рейтингов, создаётся ощущение, что «матёрые» станции дают хип-хопу большого пенделя. Это так и сквозит. Прикольно быть свидетелем эволюции и наблюдать её результат сегодня. Всегда можно услышать людей, жалующихся на музыку, но всё равно найдутся и те, кто понимает, что к чему. Увы, всё это не те идеи, которые пользуются популярностью.

V.: Недавно ты принимал участие в работе над фильмом Tyler Perry. Насколько разные ощущения между съёмками фильма и записью альбома?

B.M.: В процессе записи альбома за тобой всегда остается последнее слово, несмотря на то, что происходит, записывается или поётся тобой. Когда речь идет о фильме, то здесь ты имеешь дело еще с 15 профессионалами, и зачастую режиссёр - это не та персона, которая в конечном итоге принимает решения. До меня не сразу дошло, что я не в силах ничего изменить в моей композиции. Я не могу спроектировать самого себя на мою музыку так, как я это делаю во время записи пластинок, поэтому в конце дня я пытался их умасливать: «Съёмки-фильма-есть-лучшее-что-я-когда-либо-делал-в-жизни-и-всё-такое». Так что, это всего лишь акт привыкания к факту того, что я отпускаю мою композицию в свободное плавание. Я даже говорил, что я собираюсь делать то, что считаю нужным для того, чтобы сделать зрителей счастливыми, что я способен на большее.

V.: В твоей новой работе есть трек “Red, White, and Blue”, записанный вместе с кантри-группой Rascal Flatts. Это патриотическая композиция о войне. В песне ты поёшь: «Я борюсь за то, что правильно, я борюсь за то, что истинно». Я уверен, ты поддерживаешь армию, но поддерживаешь ли ты саму войну в Ираке?

B.M.: Я не поддерживаю войну саму по себе, но я поддерживаю войска, потому что, в конце концов, не они выбирают куда им идти и за что воевать. Это делают те, кому не предстоит ни поход, ни сама война. Тем не менее, американцы всё ещё находятся на передовой. И эти люди чьи-то братья, отцы, матери и племянники. У меня был шанс оказаться в Германии, куда американские солдаты ездили на побывку и возвращались обратно - им все еще предстояло сражаться. Вот почему я поддерживаю их. Я не верю в войну, ни коим образом, но всё же, она там, в Ираке, продолжается. Я знаю пацанов, которые находятся в пекле, надеясь и молясь. Единственное, что заставляет их жить - это надежда на то, что однажды они смогут вернуться домой к своим любимым и родным.

V.: С каким наиболее неправильным представлении о тебе ты сталкивался?

B.M.: Думаю, наибольшей ошибкой людей по жизни является их самонадеянность, высокомерие. Существует чёткая граница между тем, как я себя вижу сам и тем, что люди думают о том, что я думаю о себе. Я же ведь обычный парень. Бог одарил меня способностями к некоторым вещам, но мои родители всегда учили нас шагать по жизни очень уверенно и не сомневаться в себе перед достижением высот. Я считаю, что когда люди, не обладающие определенным уровнем уверенности в себе, видят её в других, они начинают гнобить их из-за этого качества. Итак, каждый делает, на что он способен. И что я выучил давным-давно - так это то, что ты не сможешь угодить каждому. Я перестал заморачиваться по этому поводу много лет назад - я есть я, и принимайте меня таким, какой я есть или идите на фиг.

V.: Я знаю, что это уже история с бородой десятилетней давности, но всякий раз, когда я хожу на концерт Me’Shell NdegéOcello, она не перестает упоминать твою песню «Anytime». Говорит, что ты скоммуниздил последовательность аккордов из ее трека «Outside Your Door».

B.M.: Интересно, блин. Я могу тебе показать ту же самую последовательность аккордов в, возможно, семи или восьми песнях. И когда она пыталась затащить меня в суд по поводу «Anytime», музыковеды нашли эти же аккорды у Christopher Cross, в паре треков Earth, Wind & Fire. Так что я полагаю, она попросту хочет снискать себе славы на подобных заявлениях. Я не знаю, но, вполне вероятно, музыковеды не смотрят на ситуацию с этой точки зрения.

V.: Что нам следует ожидать от твоего нового альбома?

B.M.: Эта пластинка самая любимая из тех, что я когда-либо записал. Она есть моя каждая запись, заключённые в одну. Я очень горжусь тем этапом, на котором я сейчас нахожусь. Я благодарю Warner Brothers за то, что пошли мне навстречу и взяли на себя ответственность за выпуск моей пластинки.

1.7.2007 © Clay Cane, JonnyB (перевод)